aptsvet

Конфуций вроде бы сказал, что обычный человек дивится необычным вещам, а мудрый человек - обычным. Это, впрочем, только присказка.
Известен аргумент Бертрана Рассела о доказательстве несуществования Бога. Верующие с минимальной философской подготовкой утверждают, что такое доказательство невозможно - якобы потому, что логика не позволяет доказывать отрицательные утверждения, что, конечно, чушь. Аргумент Рассела таков: представим себе, что на орбите вокруг солнца движется чайник. Доказать несуществование такого чайника невозможно. Но и не нужно.
Воскресни Рассел, он немало бы подивился тому, как реальность превосходит все наши фантазии. В Индонезии существует секта, отколовшаяся от ислама, которая поклоняется скульптуре гигантского чайника, символизирующего, по мнению верующих, любовь, изливающуюся с небес. Вот фотография этого чуда с основателем секты на переднем плане.

Хотя секта мирная, экуменическая и проповедует любовь и все такое, индонезийское правительство подвергло ее репрессиям, часть верующих уже не первый год сидит в тюрьме, остальные вместе с основателем ушли в бега. Священный чайник разрушен, но он конечно лишь прообраз небесного, который по-прежнему мчится в просторах космоса. Владеющие английским могут свериться с источником.

Решил излить пару слов в порядке реакции на рассуждения pernata_fogel о постмодернизме (здесь и ранее), поскольку на месте происшествия дискуссия ушла в сторону и сосредоточилась вокруг вопроса, кто варит кофе и кто его пьет, несмотря на попытку arkshtypel призвать к порядку.
Я уже не впервые сталкиваюсь с той странностью, что в России достаточно аморфное понятие постмодернизма в основном определяется как литературное течение. На это хочется возразить дважды.
Во-первых, постмодернизм - не литературное, а мировоззренческое явление, современный и универсальный вариант релятивизма. Релятивизм есть способ преодоления скептицизма произвольным актом воли. Если скептик считает, что никакая позиция не может быть философски обоснована, а потому нелепа, и разумнее молчать в тряпочку, то релятивист считает, что из недоказуемости следует равноценность всех позиций, и все одинаково хороши (или плохи, что то же самое). Для нас хорошо - права человека, для них - людоедство, и сравнивать эти две позиции мы не вправе, потому что собственная нас ослепляет. Главным предтечей постмодернизма был Ницше (хотя сам он постмодернистом не был) и, по крайней мере в одном ответвлении, Хайдеггер. О Ницше как-нибудь в другой раз, о Хайдеггере лучше никогда. Ведущими идеологами постмодернизма были Деррида, Фуко и еще легион демагогов помельче.
Во-вторых, постмодернизм как литературное течение не существует и никогда не существовал. Идея его существования стала результатом исторической случайности - того, что по-английски называется serendipity. Сам Деррида, конечно же, претендовал на звание философа, но философы воспротивились такому пополнению войска. Зато, когда Поль де Ман занес бациллу в чашки Петри американских факультетов английского языка, там она нашла благодарную поживу и вспыхнула эпидемией. Главной поживой стали бунты против традиционной эстетики среди литературных идеологов феминизма и расы, которым всегда было безразлично, что написано, а важно, кто написал.
Нелепость постмодернизма в качестве литературного течения очевидна уже из максимы Деррида о том, что кроме текста ничего не существует. Текстом, таким образом, является как "Гамлет", так и пачка сигарет "Мальборо", и хотя на текущем этапе мы еще придаем большую эстетическую ценность Шекспиру, это лишь эффект контекста, и не исключено, что сигареты когда-нибудь где-нибудь одержат верх над трагедией, будь то в контексте реклам "Страна Мальборо" или мужского свинского шовинизма.
Таким образом, говорить о литературе постмодернизма нелепо, поскольку литература как таковая растворяется в общем тексте, каким нам предстает мир. Но обстоятельства сложились как они сложились, и поэтому я брошу короткий взгляд на реальное воплощение в литературе, а не в жидком мозгу университетских критиков.
Прозу тут надо рассматривать отдельно по очевидным причинам - именно в прозе, в основном англоязычной, образовалась плеяда весьма крупных писателей, к которым привешен ярлык постмодернизма. Это в первую очередь Томас Пинчон, Дон Делилло, Уильям Гэддис и ряд других. Под постмодернизмом в данном случае понимают совокупность приемов, большинство из которых, если к ним присмотреться, сложилась уже в эпоху модернизма, а возникшие позже качественно никак не отличаются. Кроме того, все эти авторы отмечены высочайшим уровнем мастерства, что с точки зрения постмодернизма просто нерелевантно. И наконец, самый классический образец постмодернистского романа написан в XVIII веке - увязывать его с релятивизмом Деррида совершенно нелепо, у него совсем другие корни.
В поэзии дело обстоит иначе по той печальной причине, что рынок здесь не имеет никакого голоса, и талантливее нередко оказывается тот, кто громче кричит. В отсутствие рыночного, а на самом деле читательского контроля, программа постмодернизма здесь иногда реализуется полностью, в основном за счет обрушивания традиционной дихотомии "плохое-хорошее", ибо существует только текст и контекст. Одной из главных особенностей искусства, а говоря о литературе мы обязаны говорить об искусстве (в противном случае мы растворяем ее в универсальном "тексте"), является возможность творческого провала - она работает в искусстве как фальсифицируемость в науке. Постмодернизм не допускает провала, он подменяет его альтернативностью контекста. И лучших боевых доспехов для графомана не придумать.

Вдогонку: Вышесказанное никоим образом не следует толковать как отрицание альтернативных методов стихосложения (в стиле недавнего наезда М. Генделева на тамбовскую школу верлибра) или возможности особой эстетики. Главным критерием подлинности остается допущение возможности провала (а стало быть и понятия мастерства). В этом смысле покойный Д. А. Пригов никаким постмодернистом, конечно, не был, хотя некоторые его "эстетические" поступки были - например, запланированная и сорванная скоропостижной кончиной акция с восхождением в шкафу на вершину МГУ.
Следует добавить, что до изобретения постмодернизма графоманов отлично спасала, по крайней мере в их собственных глазах, чисто романтическая идея "самовыражения". Постмодернизм в каком-то смысле представляет собой финальную фазу романтизма, хотя рассуждать об этом сейчас нет времени.

Нижеприкрепленное послание – ответ на реплику старого друга, которому в беседе его друг, вполне благосклонно ко мне относящийся, заметил, что я пишу слишком много и высокотехнично, и что это мешает восприятию моих гипотетических «шедевров», они в этом теряются. И вот какой я сымпровизировал ответ.
( Read more...Collapse )

П. Овидий Насон, Искусство любви
(продолжение)

Не обходи стороной и коней благородных ристанья
Там в этой плотной толпе шансов любви без числа.
Незачем там прибегать к неверной азбуке пальцев
И дожидаться в ответ в робкой надежде кивка.
Рядом с избранницей взора садись, ничуть не смущаясь,
Ближе как можно садись, не обинуясь тесни.
То и приятно, что здесь ряды поневоле сближают,
Раз уж битком, то сидеть можно к деве впритык.
Тут потрудись сперва подобрать поласковей слово,
Лучше с такого начни, чтоб можно на публике вслух.
Поторопись спросить, что за лошади нынче в забеге,
И за какую она – вмиг принимайся болеть.
А из шеренги статуй богов из кости слоновой
Тотчас Венеру приметь, ей аплодируй сильней.
Если заметишь пылинку у девы своей на подоле –
Сразу смети ее вон, пальцем изящно смахни.
Если не будет пылинки, смахни и ту, что не будет:
Всякий используй предлог выказать ей интерес.
Если пола одежды в пыли случайно влачится,
Сразу полу подбери, чтобы не пачкался плащ.
Быстрой будет награда, если дева не против,
Щиколотки ее сможешь легко разглядеть.
Также в оба смотри, чтобы сидящие сзади
Не упирали колен в нежную спину ее.
Легкому нраву легко угодить, временами полезно
Точным движеньем руки поправить подушку под ней.
Тоже недурно развеять воздух веером быстрым
Или скамейку подать ножкам изящным ее.

Вот какие дебюты случаются на ипподроме
Или на форуме людном, скучным покрытом песком.
Часто Венерин малыш на этой арене сражался,
Тот, кто пришел поглазеть, сам попадал под удар.
Так, болтая, касаясь руки или клянча книжонку
Делая ставку свою с вопросом кто победит,
Вдруг ощущаешь со стоном стрелу поразившую сердце,
Зрелища зритель еще но и участник уже.

(продолжение, возможно, следует)

Публий Овидий Насон

Искусство любви

Книга первая

Тот, кому до сих пор искусство любви неизвестно,
Пусть, одолев этот труд, станет адептом любви.
Правит искусство судами, под парусом или на веслах,
Мчит колесницу легко и нам покоряет любовь.
Автомедон в колеснице постромки держал безупречно,
Кормчий блистательный был Тиф на эмонской ладье:
Я же Венерой назначен наставником нежной науки,
Буду отныне в любви и Тиф, и Автомедон.
Дик однако Эрот и подчас мне склонен перечить,
Но всего лишь малыш, и нехитро с ним совладать.
Так ведь и отпрыск Филиры Ахилла на лире наставил,
Мирным искусством игры дикие страсти смирил.
Тот, чьи выходки часто друзей и врагов устрашали,
Был мастерством старика, слышали мы, укрощен.
Руки, что Гектора в пыль повергнут, тянул он послушно
Для наказанья лозой, если учитель велел.
Алкивиада Хирон наставлял, а я вот Эрота:
Каждый мальчишка свиреп, каждый богиней рожден.
Но ведь и шея быка тяготится бременем плуга,
И, благородный, узду гневно грызет жеребец:
Так покорится и мне Эрот, хоть стрелою из лука
Грудь поразит, хоть метнет факел, которым грозил.
Чем он ранит больней, чем тавро опалит беспощадней,
Тем я верней отомщу за причиненную боль.
Я не солгу, что искусство мое мне даровано Фебом,
Что вдохновило меня пенье порхающих птиц,
Ни что Клио мне вдруг или сестры Клио явились
В день, когда пас я стада, Аскра, в долине твоей;
Труд мой диктует лишь опыт, внемлите опыту барда.
Правду пою, осени милостью, матерь Любви!
Прочь же, узкие ленточки, метки стыда, и все эти
Длинные юбки юбки долой, что ноги в складках таят.
Я вам пою о любви безопасной, о тайнах прозрачных,
И никакого вреда в этих стихах не найти.

(Продолжение, возможно, следует)

Ага, и у Шишкина рука в чьем-то кармане (спасибо dikinet). Или кто-то полагает, что это у него абзац в голове сидел, и он его принял за свой? Старик Оккам не поверил бы.

Известный британский математик Алан Тьюринг придумал известный тест, названный его именем: как определить, мыслит ли машина, вернее, обладает ли она сознанием. То есть, не тот компьютер, конечно, на котором я это пишу, а гипотетическая машина будущего, когда будет реализован проект "искусственного интеллекта" (На профессиональном жаргоне Strong AI).

Согласно Тьюрингу, если вы беседуете с машиной произвольное время и не можете уличить ее в том, что она - не человек, то существование сознания доказано. Эксперимент строится так, что помимо информации, которой вы обмениваетесь в ходе беседы, у вас нет никаких других данных о собеседнике, то есть тембра голоса и пр.

Как бы верно, но остается неприятный осадок, потому что в "голове" у этой машины вы так и не побывали. Мы, конечно, не можем залезть в голову и человеческому собеседнику, но тут мы уже судим по аналогии с собой, а у машины, скорее всего, мысли какие-нибудь железные и бездуховные.

Американский философ Джон Серл построил мысленный эксперимент, позволяющий буквально проникнуть в "голову" машине - и опровергающий тест Тьюринга. Как ни странно, в этом эксперименте, который получил название "китайская комната", роль машины исполняет человек.( дальшеCollapse )